Наш кот Сеня встретил меня на пороге протяжным завыванием, в котором отчётливо прослеживались интонации песни «У Курского вокзала». Червонец золотой я ему так и не дала, но поняла по котовьему недвусмысленному взгляду, что покормить его обедом мы все по странному стечению обстоятельств забыли.

— Пять человек в доме! — голосил кот, — Пять человек! А толку, как от драного тапка! Я буду жаловаться в кошачью ювенальную юстицию.

Вера в человечество у Сени пыталась возродиться, когда старшая дочь пошла открывать клетку к Машке, крысе нашей.

— Я, конечно, не фанат натурального питания, — думал кот, — но раз так, так так...

Но нет. Машка была вытянута не в качестве фаршированной котлетки с ножками, а в качестве милого развлечения для дитяти великовозрастной, то бишь дочки, и даже не была спущена на пол, а бегала себе с самым (по Сениным словам) вызывающим видом по Аниному загривку.

— Тысячи лет, — вопил Сеня, — тысячи лет человечество придумывало средства, чтобы истребить это крысиное отродье из своего жилища. В ход шло всё: зола, винные пробки, асбест, порошки всякие и даже ультразвук. И вот теперь (дожились!)эти твари, отрыжки в пищевой цепи, сидят у этого же человечества на холке и плюют на меня крошками ржаного хлебца! Это во-зму-ти-тель-но!

Отсутствие в доме валерьянки препятствовало скорейшему тушению праведного кошачьего гнева. Пришлось увеличить пайку и провести сеанс вычёсывания, который Сеня принимает за самые дорогостоящие спа-процедуры. Только после этого Сеня пришёл в себя и благосклонно дал погладить свои усы и почесать брюшко.

А Машка зарылась в самый угол клетки и активно пыталась хамелеонить, сливаясь с цветом наполнителя.

Так, на всякий случай.

Светлана Васюкевич

Есть и географический — Филаретово..