Сегодня Утром солнце село

Со мной позавтракать с утра.
Лучистыми руками лезло
В тарелки, чашки и глаза...

«Щенок». А.Райн

Ночью я проснулся из-за воя за окном, от которого даже пробки в ушах рассасывались. Я, в принципе, человек закаленный. У нас в Питере ночи напролет «одаренные» сыны цивилизации гоняют по дворам с ревущим прямотоком и музыкой, от которой даже у чаек начинается мигрень. Но деревенские звуковые атаки оказались уровнем выше. От них душа уходила в пятки.

Открыв глаза, я увидел дядю Сашу: он смотрел в темное окно и хмурился. Мы уснули прямо в участке, переборщив с крепким ужином. Я — на лавке, дядя Саша — за столом, зарывшись лицом в документы.

— Нехорошо, — сказал мой начальник, продолжая смотреть в темноту.

— Что — нехорошо? — я приподнялся на локте, насторожившись.

— В ноты не попадают сегодня, — еще больше нахмурился он.

— Кто не попадает?

— Волки. Случилось что-то…

Дядя Саша был мастером загадочных выводов, я же включаюсь в игру, как правило, уже ближе к кульминации событий. Этот раз не был исключением. Закрыв глаза, я провалился в сон, но снова проснулся до будильника. Под нашей дверью кто-то рыдал.

Открывать пришлось мне — дядя Саша сегодня все утро отливал серебряные пули.

На пороге лежал материнский капитал (на вид месяцев трех или пяти от роду — я не разбираюсь) и громко возмущался положению дел.

— Елы-палы!.. — угрюмо прохрипел участковый, глядя на ребенка. — Щенка подбросили.

— Дядь Саш, ну ты как-то повежливее, что ли… — я не ожидал от него такой оценки пусть и маленького, но все же гражданина.

— Говорю как есть. Ох, Денис Денисыч, свалилось на нашу голову…

— Надо в полицию сообщить! — сорвалось у меня с языка, но тут я вспомнил, что единственные полицейские в радиусе тридцати километров — это мы с ним.

Ребенка занесли в дом. Меня тут же направили в магазин со странным списком: детская смесь, памперсы, молоко, яйца, суповой набор или мясо покровавистее, поводок, средство от блох.

Пока я ходил, дядя Саша пригласил сварщика Сарумянова, который за полдня и конфискованную у него же на прошлой неделе бутылку хреновухи сварил малышу кроватку-вольер из двенадцатимиллиметровой арматуры.

— А чего сразу не в яму? — набросился я на начальника.

Уж больно обидно мне стало за мелкого. Взгляд у него был такой притягательный и умный, словно у моего деда, который вечно от бабки в командировки убегал, а мне потом гостинцы привозил.

— Ночью все поймешь, — сказал дядя Саша и, выйдя за порог, пропал до конца дня.

Я все это время не отходил от малыша, но и не забывал создавать видимость бурной деятельности: подготовил ориентировки, обзвонил коллег из райцентра и соцслужбы на предмет неблагонадежных родителей, а заодно покормил подкидыша и сменил ему подгузник. За все это время ребенок больше ни разу не заплакал, а только и делал, что с любопытством наблюдал за мной, словно изучая повадки своего временного родителя.

Дядя Саша вернулся, когда уже смеркалось. Был при этом еще более молчаливым и мрачным, чем утром. В фуражке — листья, на рубашке — ветки и паутина, с уставных сапог комьями отлетает грязь, в руках — какая-то корзина, из которой, на удивление, пахнет чем-то вкусненьким.

Поставив ее на стол, дядя Саша устало рухнул на табурет и попросил чаю с баранками. Видя, в каком состоянии мой начальник, я не стал лезть с расспросами, а решил сам доложить о проделанной работе.

— В общем, никто пока ничего не знает, но будут еще проверять, — закончил я доклад. — Артёмку покормил, подгузник сменил, вместо сказки почитал ему нормативы по содержанию заключенных в спецприемнике.

— Кличку дал? — недовольно цыкнул дядя Саша.

— Имя, — поправил я его.

— Неважно. Не привязывайся лучше. Короче, к делу: волки ушли или спрятались…

— И что? — не понимал я сути проблемы. — Нам-то что до волков? Пусть этим лесничие или егеря занимаются, мы же с людьми работаем.

— Дак в том-то и закавыка, — глядя куда-то мимо меня, сказал дядя Саша. — С тех пор как этот спиногрыз у нас объявился, дело стало нашим.

— Дядь Саш, я ничего не понимаю. Или у вас тут в Безрадном нежеланных детей волкам скармливают? В чем суть? И что за корзина? — потянулся я к реквизиту.

— Вещьдоки, — крякнул начальник, отодвигая корзину в сторону, — пирожки с ливером.

У меня аж слюнки потекли. Сам я за весь день только сухари ел да банку сайры умял в обед. Но дядя Саша наотрез отказался угостить меня даже самой маленькой уликой.

Вскоре кукушка на часах отрапортовала, что время — десять и пора включать сериал, а спустя еще немного времени солнце за окном окончательно закатилось за горизонт и на небе, словно чей-то хитрый глаз, появилась полная луна.

Вольер затрясся, заходил ходуном — это пацан, еще минуту назад беспомощный, как перевернутая черепаха, вдруг вскочил на четвереньки и начал обрастать шерстью — точь-в-точь как мой одноклассник Серж Агопян в девятом классе. Лицо у него вытянулось, вылезли молочные клыки, сразу штук тридцать. Все в нем изменилось, кроме взгляда.

— Дядя Саша, богом клянусь, я его только детской смесью кормил, — всполошился я, завидев эти фокусы в стиле «Сумерек».

— Это оборотень. Я тебе уже штук сто намеков сделал сегодня, — покачал головой начальник.

Артёмка между тем закончил метаморфозу и теперь скакал по клетке и пытался перегрызть прутья.

— Да что ж такое! — вытер я лоб рукавом. — Это получается, мне все ориентировки перепечатывать надо и менять надпись с «Найден ребенок» на «Нашлась собака»?

— Волк, — повторил дядя Саша. — Ничего переделывать не нужно, и так и так можно работать. Только клеить это в лесу надо, а там процентов десять от силы читать умеют. И телефоны, чтобы позвонить, только у мажоров вроде Лешего.

— Так а что с корзинкой? — не унимался я, чувствуя, как желудок сводит голодный спазм.

— Нашел на пеньке, думаю, что здесь есть связь. Поиски будем продолжать. А пока предлагаю тебе взять поводок и выгулять своего нового друга.

Этот приказ я исполнил не без радости, потому что с детства мечтал о собаке, но родители мне ее не покупали. Дальше было общежитие при институте, куда не то что с собакой, с дамой сердца пройти была целая проблема. А потом я переехал сюда. И вот желание осуществилось. Причем речь шла не о простом псе, а о настоящем волке.

Несмотря на звериную сущность, Артём был очень ласковым. Очевидно, человеческая часть в нем брала верх. Я с радостью провел для своего щенка небольшую экскурсию по мирно спящему Безрадному.

Утром Артёмка снова стал маленьким розовым карапузом, и дядя Саша предложил отвезти его к врачу.

— Так у нас же здесь нет педиатра, — напомнил я.

— Зато есть ветеринар, — парировал дядя Саша, — Юрий Аркадьевич.

— А он что, в волках разбирается? — мне не хотелось, чтобы моего нового друга осматривал дилетант.

— Он сам из их племени.

— Оборотень?! — загорелись у меня глаза.

— Одомашненный три поколения назад. Внуки его уже на сенбернаров похожи. Толковый мужик. Гуманист. Питается только собственными безнадежными пациентами, облегчает им участь, так сказать.

Я нехотя, но согласился.

Врач действительно оказался профессионалом. Нашел у Артёмки пару клещей, которых мы подцепили ночью, прописал препараты от глистов и правильную диету, а еще сказал, что его надо вернуть родителям или ближайшим родственникам в стаю.

— Разберемся, — сурово кивнул я, забирая Артёма домой.

Дядя Саша тем временем готовил снаряжение для нашей малочисленной бригады. Как обычно, в его арсенал входило пять видов оружия, включая арбалет и нунчаки, еще он заправил мотоцикл, приготовил харчи и нашел няньку. Артёма доверили почтальонше тете Кате, которая после пятерых собственных детей могла не то что из волка, из трансформаторной подстанции вырастить достойного человека.

Весь день мы колесили по лесу и окрестностям, опрашивая все живое и неживое, но никто ничего внятного сказать не мог даже под давлением и угрозами изгнания на тот свет. Вернулись мы ни с чем. Но не могу сказать, что я сильно огорчился. От дяди Саши я узнал, а позже проверил и сам, что полнолуние в Безрадном — еженощное, и это было просто чудесно.

Потянулись дни. Думаю, что в роли человека Артёмка развивался быстрее сверстников. Волчья ипостась явно помогала ему в этом. Довольно скоро мы наладили с ним невербальное общение. Артём понимал все мои просьбы и команды, почти не плакал, смеялся над моими шутками из интернета, которые дядя Саша клеймил как дегенеративный юмор.

Незаметно пролетело две недели. Мы гуляли по ночам, спали урывками, ходили в лес, где Артёмка пытался взять след родителей и учился охотиться на ежиков. У меня даже появилась скромная надежда, что когда он чуть подрастет, то станет третьим в нашей компании. А я со временем смогу получить корочку кинолога.

Все рухнуло в один прекрасный день. На порог к нам явилась какая-то суровая женщина. Под руку она держала весьма гиперактивную девочку в красном берете.

— Я слышала, что вы нашли мою корзину, — прозвучало скорее как обвинение, чем как вопрос.

— Нашли-нашли, я точно знаю, мне друзья рассказали, а я друзьям верю, они не обманывают, — тут же выступила бэк-вокалом девочка.

Когда дядя Саша получил детальное описание корзины и начинки (за что я его еще раз возненавидел, ведь там был не только ливер, но и яблоки, картошка, капустка, сыр сулугуни и грибы с курицей), то подтвердил, что корзина у нас. Но прежде, чем выдать ее хозяевам, попросил рассказать, при каких обстоятельствах была утеряна вещь.

— Сами мы из Дятлово. Машенька возвращалась из города от тетки. Я попросила внучку заскочить в булочную. После девяти у них скидки тридцать процентов.

— Скидки, огромные скидки, в том числе на печенье и корзиночки с черникой, — подтвердила девочка и трижды облизнулась.

«Что же это за бабушка, которая ради скидок ребенку велит до ночи не пойми где задерживаться», — не укладывалось у меня в голове.

— Машенька — самая умненькая в классе, сама на автобусе ездит, дорогу знает, всегда делает так, как велено, но тут ослушалась меня и решила сократить путь через ваш дурацкий лес. В итоге заплутала, а потом наткнулась на него! — продолжила женщина.

— Страшный, волосатый, вот с такими, — девочка показала руками, — финансовыми затруднениями волк.

— Что было дальше? — выпалил я в нетерпении и тут же поймал суровый взгляд начальника.

— Что-что, покусился этот гад на святое! — вскинула руки женщина.

— На ребенка?!

— На пирожки! Жаловаться начал на долги свои, на ипотеку, которую взял под малогабаритную нору, в общем, просил угостить в долг и сунул грязную лапу в корзину, — объяснила не по годам развитая и дотошная Машенька

— И что ты сделала? — спросил дядя Саша.

— Закричала, естественно, ну и перцовым баллончиком для надежности в глаз дала.

— А он?

— Сбежал.

— Помнишь куда? — дядя Саша взял ручку и приготовился записывать.

— Куда-то в сторону железной дороги, кажется, — пожала плечами Машенька. — Вы у друзей моих спросите, они точнее скажут.

— А кто твои друзья?

— Да птицы и мыши, — улыбнулась она, и в улыбке этой мне померещилось коварное злорадство. Ух, не повезет кому-то с женой и тещей…

Два дня у нас ушло на поиск переводчика с птичьего, потом был допрос, потом еще обзвон ближайших железнодорожных станций. Отца Артёма нашли спустя еще три недели в соседней области. Он уже успел устроиться курьером в какую-то ночную булочную, разносил на своих четырех заказы для тех, кому без разницы, волк или самокатчик, лишь бы заказ вовремя принесли, а днем подрабатывал грузчиком в супермаркете. Возобновил платежи по ипотеке и даже начал откладывать деньги.

Далее с его слов стало ясно следующее: девочку он не трогал, ничего непристойного не предлагал, пирожок хотел отнести сыну. Жена недавно ушла к какому-то породистому бульдогу, а с ней ушло все неприкрученное имущество. Мужа с сыном бросила, как старые и ненужные босоножки. С работой последнее время трудности были. Работал сутки через трое в кол-центре и часто выл в трубку по ночам. В итоге был уволен, а кушать хочется всем. Вот когда девочка завизжала, словно ужаленная, он и понял, что дело дрянь. И если его посадят за домогательства, то сына потом в приемник отправят или, еще хуже, на живодерню. Ничего приличнее, чем отнести его к нам на время, он не придумал.

— Вы же хорошие мужики, про вас весь лес так говорит, ну вот я и подумал, что вы не откажете ребенку… — оправдывался горе-отец, глядя стыдливо в пол.

В целом история подтвердилась. Девочка с бабушкой подписали отказ от претензий и, смерив нас всех надменными взглядами, ушли.

Артёма, которого, как оказалось, зовут дурацким именем Стас, надо было отдавать.

— Нормальное имя, — отругал меня дядя Саша за невоспитанность и хамство, когда я нехотя передавал своего друга отцу.

— Я полтора месяца ему подгузники менял и клещей вытаскивал! Хочу и буду возникать! — обиделся я. В душе у меня разрасталась дыра, и никакими благодарностями ее было не заполнить. — Соцопеки на вас на всех не хватает! — крикнул я в спину оборотню, когда тот покидал участок.

— Ты же понимаешь, что мы не могли его оставить? — сказал дядя Саша, когда мы остались вдвоем.

— Зато у нас был бы универсальный сотрудник и свой агент, — замечтался я и снова почувствовал укол грусти. — Но, думаю, мы с ним все равно будем поддерживать связь.

— Я не против. Свои люди везде нужны, да и волки тоже, — сказал товарищ лейтенант. — Ну что, отпразднуем?

— Только без горючего, у меня что-то настроения нет, — признался я.

— Без него. Вот, — дядя Саша притащил откуда-то корзину с беляшами, чебуреками и разной кондитеркой. — Не вещдоки, конечно, но тоже ничего. Иди, ставь чайник.

— Ого! — загорелись у меня глаза. — Откуда?

— Отец волчонка из города привез, говорит, что у него, как у сотрудника, там хорошие скидки.

Александр Райн