«Один кот». Т.Петкова

— Аккуратней, — поморщился Кот и дернул спиной. — Крышечку порвешь.

Я как раз потянула за язычок крышечки сыркового десерта с какао. Мы ели его так: Кот пристраивался на моих коленях и облизывал то, что прилипло к фольге-крышечке. А я ложкой цвета фуксии, унесенной из одесского Баскин Роббинса (светлой памяти), добавляла на крышечку шоколадной вкусности. Кот делал вид, что не замечает моей хитрости, и слизывал с фольги все, что я туда накладывала. Как будто оно само там появлялось.

— Хватит, — я погрозила Коту розовой ложкой. — Тебе вообще нельзя какао и сладкое.

— Кто сказал? — Кот отвлекся от фольги и застыл с высунутым языком. Язык был в пупырышках. Зрачки Кота увеличивались, и вскоре желтые глаза стали черными.

Я положила на крышечку еще ложку десерта и строго сказала:

— На ветеринарных форумах пишут. Котам вредно сладкое.

— Да что ты? — развеселился Кот. Почему-то никто не задумался, а не вредно ли маленьким девочкам есть жуков-солдатиков и цвет акации!

Я замерла. Об этом не знал никто. Кроме бабушки и мамы, которых уже нет.

— Кот?! Ты о чем?

— Напомнить тебе? Красные жучки-солдатики, которых мы выковыривали из каменного забора на улице Карла Маркса, забыла? Я их ловил, а ты жевала! А кашка? Кашка акации? Я сбрасывал ее на землю, ты ведь не дотягивалась до веток!

Я перестала дышать. О том, что цвет акации мы называли кашкой, могли знать только самые близкие люди из моего приморского детства. Как и про улицу Карла Маркса.

— Подожди. Кот. Ты родился прошлым летом в одном из киевских подвалов. Ты не можешь знать, что сорок лет назад мы с моим котом Пантелеем ели жучков и кашку акации в южном дворе! Разве что...

Внутри у меня похолодело, словно я ела не сырковый десерт, а лед.

— Это был… Это был ты?!

— Я, — Кот деликатно выплюнул кусочек фольги, который он нечаянно зажевал. — Я все ждал, когда ты поймешь.

— Пантелей, мой первый кот, которого я помню, – это ты? А мизантроп Марсик, который никого, как мы думали, не любил, но приносил мне мышек и ложился на живот, когда мне было плохо, – ты? Трусливый Тимка, бегавший от пчел как от огня, и однажды вцепившийся в морду соседкой овчарке, посмевшей на меня гавкнуть, – это ты?

— Я, — Кот вздохнул, вытянул лапу, полюбовался розовыми подушечками и принялся их вылизывать.

— А Федя? Федя, который дежурил у постели умирающей мамы?

Кот пожал плечами и стал вылизывать другую лапу.

— А куда же ты делся?

— Когда?

— Потом, когда мамы и бабушки не стало, и я осталась одна?

— Вот же я, — Кот перестал вылизываться и посмотрел с легким недоумением. — Я думал, ты понимаешь.

— Что?

— Смешные вы, люди. Одна кошачья жизнь примерно 15 лет. Ваша жизнь в котах, ну, пять котов. Ну, шесть, если повезет. А вы тратите жизнь так, словно у вас она не одна. А она одна. В отличие от котов.

— Кот! Я тебя умоляю, только без нравоучений! Так все это время со мной был ты?

— Все, молчу. Ты хотела знать? Да, у человека на протяжении жизни один кот. Да что там ваша жизнь? Смешно: пять-шесть котов.

— Ты уже это говорил. Но ты ведь не это хотел мне сказать, правда?

— Я вообще не собирался тебе что-нибудь говорить, — Кот потоптался по моей ноге, примеряясь, где удобней улечься. Но раз уж вспомнили жучков-солдатиков, маму, акацию… Никто из вас, людей, не знает, кто ваш ангел-хранитель. Никто из нас, котов, не знает, сколько жизней мы будем жить. А значит...

Кот замолчал и стал приводить в порядок свою шерстку.

— А значит? — Нетерпеливо воскликнула я и погладила пушистый хвост. Рука слегка дрожала.

— А значит – не бойся, ешь жучков и акацию, даже если кому-то это кажется странным. И не жадничай, давай облизать крышечку. Кот ухмыльнулся, забрал из моей руки свой хвост и спрятался под диван.

Автор: Татьяна Петкова.