Люблю людей, люблю животных. Люблю соседей и бомжей. Люблю стирать и пылесосить… Что за таблетки? Дай ещё!!!

Журфак. Аудитория. Надпись на парте: «Я люблю Васю».

Ниже: «Расслабься, дура, Вася — гей».

Ниже: «Я не дура, я дурак!».

Мне кажется, что я недостаточно шикарно живу для гражданина страны, которая выбрала президента США, колонизирует Ближний Восток, и планирует поработить старушку Европу.

А мы еще и крестиком вышивать могЁм...

Гениально! Второе сакральное знание, полученное мной в этом тысячелетии (первое — про пакетик, надеваемый на тарелку перед едой)...

Интернет полетел

Поскользнуться на миллионе долларов

   Привет всем, кто меня помнит. Я полицейская Лана Ягодкина. Сегодня ночью я дежурила по отделу.

   Опера доставили какого-то ушибленного субчика, который попался на краже. Осматривать ушибленного пришёл доктор Ковыряев. Я тоже отправилась опросить задержанного.

   Под охраной оперативников тосковал помятый перебинтованный субъект. Доктор Ковыряев – хронический пессимист и неврастеник – составлял медицинское заключение.

— Заходи, Лана Федотовна, — сказал врач. – А ты, Чупиков, колись товарищу лейтенанту, на чём тебя взяли.

— Корефан Жуга подбил меня сегодня залезть в банк на Тбилисской, — сказал помятый субъект Чупиков. – Не хотел я идти, ей-богу. Вот ни грамма настроения не было...

— Видали птеродактиля облупленного? – доктор Ковыряев стукнул ручкой по столу. – Настроения у него нет по банкам лазить! Твой Жуга – настоящий друг! Мне бы хоть раз предложили банк ломануть – я бы этого кореша без наркоза расцеловал!

— Отключили мы сигналку, — продолжает Чупиков. – Разобрали стену банка, сделали пролом, всё честь по чести. Залезаем с Жугой в хранилище денег…

— И что внутри? – поторопил доктор Ковыряев. – Не зря залезли? Деньги-то там были?

— Были! – шмыгнул носом Чупиков. – Много бабла. Кучи и кучи! С этого и начались мои беды… Сразу при входе я запнулся за сто миллионов рублей и повредил себе связки…

   Доктор Ковыряев в гневе топнул ногой.

— И эта гнида Чупиков так хладнокровно об этом рассказывает? – заорал он, обращаясь ко мне. – Мне бы раз в жизни запнуться за сто миллионов рублей! Хоть за пятьдесят миллионов запнуться! Я согласен даже на перелом со смещением, а он хлюпает носом как беременный горностай!

— Дальше что? – я заполняла бумаги опроса. – Говорите, подозреваемый Чупиков.

— Ну вот, — сказал перебинтованный Чупиков. – Я запнулся за сто миллионов и схватился за стеллаж. Оттуда мне на башку рухнуло примерно триста миллионов рублей. Прямо по темечку… так больно, аж в глазах помутилось! Повезло, что только триста миллионов. Если бы упало лямов четыреста – я бы точно не жилец.

   Доктор Ковыряев воздел руки к небу.

— Почему мне на башку ни разу не падали триста лямов? Я бы даже четыреста выдержал, клянусь своим стетоскопом!

— Получив по темечку тремястами миллионами, я вскрикнул, — сказал Чупиков. – Кореш Жуга разозлился, что я шумлю, и швырнул в меня тридцатью миллионами рублей. Прямо в глаз попал, зараза! Я чуть не заплакал…

   Здесь мы тоже заплакали. Плакали бывалые матёрые оперативники. Плакал доктор Ковыряев. И у меня на глаза навернулись слёзы. 

— Я балдею с такого анамнеза! – доктор Ковыряев потряс бланком. – Он однозначно войдёт в историю психиатрии. Только вслушайтесь: «Пациент запнулся за сто миллионов рублей и получил растяжение голеностопного сустава. Затем уронил на себя 300 миллионов рублей и получил ушиб теменной области. А затем получил ушиб глазной области брошенными в него 30 миллионами рублей…» Ты счастья своего не понимаешь, Чупиков!

— После этого мне стало плохо, — всхлипнул Чупиков. – Лоб мой покрылся испариной. Я вытер пот двумя миллионами рублей…

   На врача Ковыряева стало страшно смотреть. На меня, наверное, тоже.

— Форменное издевательство! – негодовал Ковыряев. – Бедный недотрога Чупиков почувствовал себя плохо и вытер пот двумя миллионами рублей! Лана Федотовна, у вас не найдётся пары миллионов рублей, а? Мне бы ненадолго, только пот вытереть!

— Нет, — грустно сказала я. – У меня в кармане носовой платочек и сорок рублей на автобус железной мелочью. Дать?

— Спасибо, не надо, — Ковыряев вытерся рукавом халата. – Похоже, так и умру потным. Но вы взяли хоть сколько-нибудь этих проклятых миллионов, Чупиков? Скажи, что взяли, и я умру спокойно!

— Жуга приказал не размениваться на мелочь, — пояснил печальный Чупиков. – Он предложил поискать в хранилище валюту. Её выгоднее тащить, если по курсу…

— Это правильно! – повеселел доктор Ковыряев. – Твой Жуга – реальный и здравомыслящий чел! Ну и как? Нашли вы валюту?

— Нашли, — подтвердил Чупиков. – Жуга нашёл шкаф с евро и дал мне охапку этих самых евро. На глаз там было миллионов пятьдесят…

— Пятьдесят миллионов евриков! – ахнул Ковыряев. – Это же четыре лярда нашими! Ты их унёс, Чупиков? Не томи меня, скажи, что ты унёс из банка пятьдесят миллионов евро…

— Нет, — сказал Чупиков. – Оказалось, на евро у меня аллергия. Я зачихал и бросил их – прямо себе на вторую ногу… охромел и вообще потерял интерес к этому делу.

— В двенадцатиперстную кишку твою печень! – заорал Ковыряев. – Подумаешь, какая цаца-маца – аллергия у него! Чупиков, посмотри на меня, старого врача на маленьком окладе! Дайте мне пятьдесят лямов евро… да я… будь я даже парализованным напрочь! без рук и ног! даже умирающий… я бы не успокоился, пока зубами бы не вытаскал их из банка до копейки, понял ты или нет?

   Подозреваемый Чупиков хныкал. Оперативники мрачно курили. Всем было искренне стыдно за лошару и неженку Чупикова.

— Диагноз Чупикова ясен без экспертизы, — злобно сказал Ковыряев. – Любой суд сочтёт этого придурка невменяемым! Чупиков, мне кажется, в детстве тебя похитило ЦРУ и ставило тебе клизмы с тупостью, пока ты не остановился в развитии!

   Отбросив бланки, он встал на колени перед Чупиковым.

— Сознайся, милый! – сказал он. – Ты хоть что-то оттуда взял на память? Хоть какие-нибудь завалящие сто лямов стырил? Ты был в ТАКОМ месте, куда мечтают попасть все нормальные люди! Скажи мне, Чупиков, что ты ушёл оттуда богатым – и я сочту тебя за умственно здорового жулика.

— В конце хранилища мы нашли мешки со слитками… — промямлил Чупиков. – Жуга сказал: братуха, это золото, давай возьмём его вместо бабок, так надёжнее!

— Так-так! – подбодрил Ковыряев. – Молодчина Чупиков. Ты не совсем конченый олигофрен. Значит, вы с другом взяли по мешку золотых слитков и пошли на выход?

— Ага, — уныло сказал Чупиков. – Взяли и пошли. Но мешок был очень тяжёлый, нести неудобно. Вдобавок я поскользнулся на миллионе долларов…

   Доктор Ковыряев безутешно разрыдался от зависти.

— …я упал, мешок лопнул, — сказал Чупиков. – И там оказалось вовсе не золото!

— Что же там было, дорогой? Что?

– Тоже слитки, — вяло сказал Чупиков. – Но на них написано «палладий». И я подумал: на лешего мне ваш дурацкий палладий?.. Всё равно настроения уже никакого.

— Кретино! – по-итальянски взвыл Ковыряев. – Идиото! Впервые вижу человека, у которого нет настроения ограбить банк! Ты балбесио, Чупиков! Господи, ты что, химию в школе прогуливал? Ты знаешь, сволочь, сколько стоит палладий?

— Я не знал… — ныл Чупиков. – Мне хотелось домой, и аллергия мучила, и ноги от ушибов болели, и глаз слезился… В общем, Жуга смылся из банка с мешком палладия, а я позвонил в скорую.

   В кабинете раздался грохот: врач Ковыряев колотился башкой об стол.

— Уберите его с глаз долой! – орал он. – Я его ненавижу! Он позорит всех честных людей, место ему не в тюряге, а в дурке! Уберите каналью Чупикова или я за себя не отвечаю… Стоп! Чупиков, сперва дай мне телефон своего кореша Жуги. Вот он правильный пацан, я уже мечтаю с ним познакомиться. Может, сходим с ним куда-нибудь ночью, гульнём по-взрослому… А теперь — брысь!

   Оперативники увели перебинтованного Чупикова. Я сидела в глубокой тоске и тоже мечтала поскользнуться на миллионе долларов и вытереть потный лоб двумя миллионами рублей – просто чтоб узнать, какие при этом ощущения?

   Но в моём кармане было только сорок рублей на автобус железной мелочью

Спасибо, Russia, насмешил!