Умер у одной женщины муж. И вот каждый день она приходит на кладбище и рыдает:
— На кого ж ты меня покинул?! У меня нет теплого пальто, нет топлива… Ты — мерзавец, ты обо мне не думал никогда…
И так с утра до вечера. Наконец кладбищенскому смотрителю это надоело:
— Мадам! Каждую ночь они все выходят погулять. Если хотите, я передам вашему супругу ваши претензии…
Приходит дама на следующее утро:
— Ну что — вы говорили с этим подонком?!
— Мадам — вы не правы! Он постоянно думает о вас! Он говорит, что сейчас пока ничем не может помочь, вы уж перезимуйте как—нибудь — а к весне он вас заберет.

Пожив со мной пару дней, можно написать книгу «50 оттенков настроения».

Жена грустно говорит мужу:
— Весна пришла, на улице тепленько, хорошо, а мне раздеваться не во что.

В кондитерской:
— Дайте мне пожалуйста этот торт, напишите «Дорогому Моне с днём рождения!».
— Сейчас завернём. — Не надо, я его здесь съем.

Восемнадцатое мгновение весны. Штирлиц подкрадывается к Мюллеру и забрасывает его гранатами. Голос диктора за кадром:
— Он знал, что гранатовый сок не отстирывается.

— Дорогой, я нашла два способа похудеть: Первый — пройти пешком от Тулы до Москвы.
— Да ты что, это же далеко! А второй какой?
— Второй— каждый день по два часа любви.
— Собирайся в дорогу! Тут до Москвы — рукой подать.

Пожаловался как—то другу, что задолбался уже откупаться от гайцев. На следующий день он принёс мне наклейку на заднее стекло: «Почётный донор ГИБДД».

— Слушай, а зачем весной часы на час вперед переводят?
— Для экономии энергии за счет продления светлого время суток.
— Тогда почему календарь на день вперед не переводят?
— Это еще зачем?
— Для экономии энергии за счет сокращения отопительного сезона!

Жена попросила на день рождения норку. Копаю в саду уже второй день. Волнуюсь. Вдруг не понравится?

Экзамен в институте. Студент ничего не знает, а профессор человеколюбивый попался.
— Ну ладно, ответьте хотя бы на самый простой вопрос, назовите какой—нибудь диэлектрик.
Молчание.
— Представьте себе, весна, вы с девушкой в темной комнате, одни…
— Эбонит, профессор!
— Правильно, юноша, но в наше время был целлулоид.