„Ты можешь молиться ангелам, и они услышат, но лучший способ вызвать их, сказали мне, это смех. Ангелы отзываются на радость, потому что это то, из чего они сделаны.“

1. 
   На дворе стоял тридцать второй год. Шестнадцатилетний Зяма пришел в полуподвальчик в Столешниковом переулке в скупку ношеных вещей, чтобы продать пальтишко (денег не было совсем). И познакомился там с женщиной, в которую немедленно влюбился.Продавать пальтишко женщина ему нежно запретила

   («простынете, молодой человек, только начало марта»).

   Из разговора о погоде случайно выяснилось, что собеседница Гердта сегодня с раннего утра пыталась добыть билеты к Мейерхольду на юбилейный «Лес», но не смогла.Что сказал на это шестнадцатилетний Зяма? Он сказал: «Я вас приглашаю».

   – Это невозможно, – улыбнулась милая женщина. – Билетов давно нет…

   – Я вас приглашаю! – настаивал Зяма.

   – Хорошо, – ответила женщина. – Я приду.

   Нахальство юного Зямы объяснялось дружбой с сыном Мейерхольда. Прямо из полуподвальчика он побежал к Всеволоду Эмильевичу, моля небо, чтобы тот был дома.Небо услышало эти молитвы.Зяма изложил суть дела – он уже пригласил женщину на сегодняшний спектакль, и Зямина честь в руках Мастера!

   Мейерхольд взял со стола блокнот, написал в нем волшебные

   слова «подателю сего выдать два места в партере», не без шика

   расписался и, выдрав листок, вручил его юноше.И Зяма полетел в театр, к администратору.

   От содержания записки администратор пришел в ужас. Никакого партера, пущу постоять на галерку… Но обнаглевший от счастья Зяма требовал выполнения условий! Наконец компромисс был найден: подойди перед спектаклем, сказал администратор, может, кто-нибудь не придет…

   Ожидался съезд важных гостей. Рассказывая эту историю спустя шестьдесят с лишним лет, Зиновий Ефимович помнил имя своего невольного благодетеля: не пришел поэт Джек Алтаузен! И вместе с женщиной своей мечты шестнадцатилетний Зяма оказался в партере мейерхольдовского «Леса» на юбилейном спектакле.И

   тут же проклял все на свете. Вокруг сидел советский бомонд: тут

   Бухарин, там Качалов… А рядом сидела женщина в вечернем платье, невозможной красоты. На нее засматривались все гости – и обнаруживали возле красавицы щуплого подростка в сборном гардеробе: пиджак от одного брата, ботинки от другого… По всем параметрам, именно этот подросток и был лишним здесь, возле этой женщины, в этом зале…

   Гердт, одаренный самоиронией от природы, понял это первым. Его милая спутница, хотя вела себя безукоризненно, тоже явно тяготилась ситуацией. Наступил антракт; в фойе зрителей ждал фуршет. В ярком свете диссонанс между Зямой и его спутницей стал невыносимым. Он молил бога о скорейшем окончании позора, когда в фойе появился Мейерхольд.
   Принимая поздравления, Всеволод Эмильевич прошелся по бомонду, поговорил с самыми ценными гостями… И тут беглый взгляд режиссера зацепился за несчастную пару. Мейерхольд мгновенно оценил мизансцену – и вошел в нее с безошибочностью гения.

   – Зиновий! – вдруг громко воскликнул он. – Зиновий, вы?

   Все обернулись. Мейерхольд с простертыми руками шел через фойе к шестнадцатилетнему подростку.

   – Зиновий, куда вы пропали? Я вам звонил, но вы не берете трубку…

   («Затруднительно мне было брать трубку, – комментировал это Гердт полвека спустя, – у меня не было телефона». Но в тот вечер юному Зяме хватило сообразительности не опровергать классика.)

   – Совсем забыли старика, – сетовал Мейерхольд. – Не звоните, не

   заходите… А мне о стольком надо с вами поговорить!

   И еще долго, склонившись со своего гренадерского роста к скромным Зяминым размерам, чуть ли не заискивая, он жал руку подростку и на глазах у ошеломленной красавицы брал с него слово, что завтра же, с утра, увидит его у себя… Им надо о стольком поговорить!

   «После антракта, – выждав паузу, продолжал эту историю Зиновий Ефимович, – я позволял себе смеяться невпопад…» О да! если короля играют придворные, что ж говорить о человеке, «придворным» у которого поработал Всеволод Мейерхольд?

   Наутро шестнадцатилетний «король» первым делом побежал в дом к благодетелю. Им надо было о стольком поговорить! Длинного разговора, однако, не получилось. Размеры вчерашнего благодеяния были известны корифею, и выпрямившись во весь свой прекрасный рост, он – во всех смыслах свысока – сказал только одно слово:

   – Ну?

   Воспроизводя полвека спустя это царственное «ну», Зиновий Ефимович Гердт становился вдруг на локоть выше и оказывался невероятно похожим на Мейерхольда..
   Виктор Шендерович

Гердт писал: «Часто вспоминаю красоты вокруг Себежа – дивные озера, леса. Жизнь прожил, а красоты такой больше нигде не встречал…». На вопрос: «Откуда Вы такой замечательный? », он с гордостью отвечал: «Мне повезло, я из небесного места на земле – я из Себежа!».

К 95-летию со дня рождения в 2011 году Зиновию Ефимовичу Гердту в Себеже установлен памятник. Он выполнен из бронзы и гранита!  А КТО- НИБУДЬ БЫВАЛ В ЭТОМ СЕБЕЖЕ???

Был такой тенор Александр Иванович Собинов, и вот выступая в Италии. Его пригласил в ресторан один итальянец. Он там весь вечер пел, а Александр Иванович пил. И вот подходит итальянец к нему и спрашивает:

— Ну, и, как я пою!

-Да пойте, пойте может хоть научитесь!

Не обижайте тех, кто вас любит — их и так уже угораздило... 

Dovel do greha ,dovedi i do   orgazma...