По ночной Москве идет девчонка,

Рифма кеды-полукеды))))

Вся деревня собралась провожать Алексея Сергеевича в город. Старика сын забирал на время к себе, поближе к больнице. Последний год Алексей Сергеевич часто болел, поднималось давление, кружилась голова. Врачи проводили обследование и советовали деду Алексею меньше работать, заканчивать с огородом. Но старик всё не соглашался с ними, твердя одно и то же: — Что ж я, на лавочку сяду? Мне тогда и не подняться вовсе. Помру от обездвиживания. Нее, по себе знаю – мне двигаться надо. — Вот суета ты, батя, — укорял его сын. – Раз говорят умные люди поменьше трудиться, значит, так надо. Ведь тебе скоро восемьдесят. — Послушай сына, — уговаривала деда Алексея соседка баба Зина. – Подлечись, годок поживи в городе, с удобствами, а там и вернёшься. Дом твой никуда не денется. Алексей Сергеевич согласился скрепя сердце. Лечение дало положительный результат. Сноха достала путевку в санаторий, где Алексею Сергеевичу нужно было отдыхать почти месяц. После санатория старик вернулся посвежевшим, окрепшим, но грустным. — Ой, как я по дому соскучился, сынок. Не могу больше. Везите меня обратно в деревню. Обещаю больше не болеть. Сын нехотя согласился. Но в деревне отец перестал пить положенные лекарства, полагаясь на свои травки. К тому же схватился окашивать заросший участок. И давление снова поднялось. Позвонила баба Зина и вызвала сына в деревню. Алексея Сергеевича забрали в больницу. Он, подлечившись, уж снова запросился домой, но сын категорически запретил отцу возвращаться. — Хорошо, что тебя соседка увидела, как ты упал у крыльца. Кто бы тебя поднял? Нет, и не просись больше в деревню. Мне так спокойнее, если ты у нас. Места хватает. Живи. Оказывается, сын нашёл и покупателя на дом. Он уговорил отца продать дом, когда старик ещё лежал в больнице. — Что ж поделать, значит, время моё пришло… — горестно шептал Алексей Сергеевич, — что же поделать… Да… Он подписал все нужные документы, и дом продали женщине из их города. Пенсионерка Лидия Петровна давно мечтала о доме в деревне с садом. Она купила дом и ласково сказала грустному Алексею Сергеевичу: — Спасибо вам за такой ухоженный домик. И я его беречь буду. А вы, если сильно заскучаете, – приезжайте. Я буду рада. Приглашение в гости к себе же в дом немного успокоило старика. Он жил у сына, лечился, навещал врачей время от времени, ездил в санаторий ещё раз. Через год его здоровье стало лучше. — Видишь, — говорил ему сын, — вот что значит под присмотром. У меня не забалуешь, теперь ты меня должен слушать, пап… Алексей Сергеевич кивал, ухмылялся, но привыкнуть к городской жизни так и не смог. Тоска наваливалась на него ночами. Днём он ещё общался с соседками во дворе, дома сидел у телевизора, по выходным приезжала внучка с правнучкой, и вся семья садилась пить чай. Было весело. А потом все разъезжались, дед Алексей ложился спать, только не спалось. Ему виделся его дом, двор, пёс Шарик и кошка Муська, которые так и были переданы новой хозяйке дома, потому как деть питомцев Сергеевича было некуда. Алексей Сергеевич ворочался, еле слышно вздыхал и мечтал, что как только станет поувереннее себя чувствовать, так и поедет в гости к себе в деревню. Так он часто думал, почти каждую ночь. Эти мысли не давали ему покоя, будоражили и звали… Наконец, он сказал сыну, что хочет навестить соседей в деревне. — Небось, и домой пойдёшь? – спросил его сын. – Не советую, не тревожь прошлое. Хуже только будет… — Живите спокойно, Алексей Сергеевич, неужто вам у нас плохо? – поддакнула сноха. — Вот именно, у вас… А где моё место? Эх… Скучаю я, не могу как скучаю… В одно субботнее утро дед оставил на тумбочке записку для сына Саши и под видом прогулки отправился на автовокзал. Взяв билет до своей деревни, он сел в автобус, и уже через сорок минут стоял на развилке дороги. Пешком он прошёл около километра до своего дома. Всё было, как и прежде. Будто и не уезжал он никуда. Подойдя к своему дому, он сел на свою лавочку и погладил широкую доску ладонью. Тут он отдыхал после трудового дня. Каждая трещинка в доске была знакома и на глаз, и на ощупь. Сердце колотилось от радости. Он гладил взглядом родные окошки, ступени крыльца, штакетник. Так дед сидел незаметно около двадцати минут. Вдруг рядом оказалась Муська. — Мусенька моя, ты жива? Вот радость-то, — произнёс старик. Тут же заскулил и старый пёс Шарик, заслышав голос хозяина. Алексей Сергеевич не решался без спроса зайти в свой двор. Он, как мальчишка, встал на цыпочки и стал заглядывать через забор, стараясь достать пса, чтобы погладить. Через минуту вышла на крыльцо Лидия Петровна. Она всмотрелась в лицо гостя и ахнула. — Это вы? А я не пойму, почему Шарик скулит так… Заходите, что же вы, Алексей Сергеевич. Старик зашёл во двор и, кивнув женщине, присел к собаке. Пёс едва не валил хозяина с ног от волнения и радости, облизывая его лицо, а Алексей Сергеевич гладил свою собаку и приговаривал, скрывая слёзы: — Ну, будет тебе, будет. Не забыл, дружище. Не забыл. И я тебя помню… Затем он обернулся к женщине и стал извиняться: — Вы уж простите меня, что я без зову… Не смог сдержаться, ночи не спал, сорвался, можно сказать, почти сбежал… Уж очень соскучился. Я тут посижу, подышу… А потом уеду. — Нет, я вас так не отпущу. Заходите. Сейчас обедать будем, потом чай. Потом пойдём в сад, посмотрите какие у меня помидоры растут хорошие. Такого тёплого приёма дед не ожидал. Он улыбался, как ребёнок, а слёзы сами то и дело катились из глаз. — Спасибо тебе, милая… — шептал старик. — За что? – удивлялась Лидия Петровна. — За приветливость и доброту. За ласку. А ещё за то, что ничего не изменила тут. Не изуродовала новыми ремонтами. Даже обои те же. — Да мне не до ремонтов сейчас, Алексей Сергеевич. Я на последние накопления дом купила. И у вас он не запущенный, чистенький. Меня всё устраивает и так. Они разговаривали, ходили по саду, дед заглянул во все сараи и баньку, всё трогал ладонями, будто хотел отогреть остывший в ожиданиях своего хозяина дом, будто сам просил прощение за предательство, за то, что оставил свой родной уголок. После обхода дома они сели на ступени крыльца. — Сейчас автобус пойдет в город. Я уж поеду. Не стану докучать… И на том спасибо. — Как хотите, Алексей Сергеевич. Но я бы вас пригласила и остаться. Поживите сколько хотите. Хоть неделю, хоть месяц. Вы мне не помешаете. Я ведь всё равно одна. Дочка в другом районе живёт, приезжает не чаще чем раз в месяц. Вместе нам веселее будет. Дед прослезился. — Ну, на месяц я не отважусь хлопот доставлять, а вот хоть бы на недельку… Вот спасибо. Я готовить сам буду, и помогу, чем могу. Он уехал на автобусе домой. А на следующий день его привёз сын с вещами и сумкой с продуктами. — Ну, Лидия Петровна, слов нет. Душа вы человек. Спасибо за отца, — сказал Саша, — сбежал на родину. Видимо, совсем ему никак без этого нельзя. Чисто психологически. Хоть ненадолго. Мы отблагодарим. Он обнял отца и уехал, велев звонить, если что. Неделя прошла незаметно. Алексей Сергеевич ожил, он словно помолодел. Дел никаких затевать ему не давала Лидия Петровна, а за компанию он всегда был рядом. И во дворе, и в огороде. Навёл порядок в своей мастерской, наточил топор и косу. Вставил в оконце бани новое стекло вместо старого, треснутого. — Вот что значит хозяин в доме. Да я вас не отпущу. — Я бы ещё штакетник поправил в палисаде, — с улыбкой сказал дед. – А то он немного покосился. Непорядок. А ещё закажу Сашке краски. Как привезёт из города – я покрашу палисад-то… Когда Саша приехал за отцом, Лидия Петровна отозвала его в дом, пока дед был в сарае. Она уговорила Сашу пока не забирать отца в город. — Пусть поживёт со мной тут. Мы хорошо ладим. Мне больно смотреть, как он цепляется за дела, чтобы быть полезным, понимаете? И дела-то не горящие, но пусть копается, если по силам ему. За трудные и тяжёлые я ему не позволю хвататься. А так – пусть поживёт. Сын опустил голову. Он обнял Лидию Петровну и положил ей в карман халата купюры. — Что вы, Саша, не надо, — попыталась не брать она. — Надо. Это вам с папой на конфеты и вкусности. В магазин каждый день ходить надо. А я вам ещё и много продуктов привёз. Ешьте. И лекарства ему напоминайте пить вовремя. Пожалуйста. Дед Алексей шёл от сарая. Он увидел сына и по лицу его пробежала тень. Надо бы радоваться, что сын приехал, а он, как нашкодивший пацан, испугался, что его сейчас увезут. — Привет, папа. Вот не отпускает тебя Лидия Петровна. Ты как? Останешься или поедешь со мной на отдых? — Нет, нет… Я не устал. Честное слово. Вот и таблетки теперь вовремя пью. К соседям каждый вечер хожу на посиделки. У меня тут общество. Пока не поеду… Ладно? — он смотрел на Лидию Петровну. — Саша, он тут на своей кровати и спит. На своей. Всё будет хорошо, — сказала Лидия Петровна. Саша попил чаю, прошёлся с отцом по саду, посмотрел его работы, обнял старика и уехал. Вечером Лидия Петровна и Алексей Сергеевич сидели на ступенях крыльца. Рядом, у ног хозяина, лежала кошка Муська, и Шарик не сводил с них глаз. Солнце закатывалось в густое тёмное облако. — Закат какой, смотри, Лидушка, — сказал старик. – Когда солнышко в тучку спать ложится, значит, назавтра дождик будет с утра… Погода портится. — Вот и хорошо. Значит, дома будем сидеть. Дождик и огород наш польёт. А мы себе выходной устроим. Отдыхать обязательно надо. Всем. Чтобы на подольше нас хватило. Чтобы подольше любоваться такой красотой, краем нашим. Чудо-деревня, Сергеевич. Просто чудесный край… — Вот и я без него не могу. Никак не могу… Теперь ты понимаешь… Елена Шаламонова Женская мудрость

Боня и Кузьмич

.