«Вкусно поесть для меня — это пюре, шпроты, гречневая каша со сметаной (с молоком едят холодную гречневую кашу, а горячую — со сметаной). Я обожаю сыр. Каменный, крепкий-крепкий, «Советский», похожий на «Пармезан». Ещё люблю плавленые сырки «Дружба»… Я воспитан в спартанских условиях выпивки и посиделок на кухнях. В гараже, на капоте машины, раскладывалась газета, быстро нарезались ливерная колбаса, батон, огурец. Хрясь! И уже сразу хорошо. Когда сегодня я попадаю в фешенебельные рестораны… приносят толстые, в переплёте из тиснёной кожи меню… у меня сразу начинается изжога. Раньше и в ресторанах было проще: быстро мажешь хлеб горчицей, сверху — сальцо, солью посыпанное, махнёшь под стакан — и уже «загрунтовался». Ну а потом заказываешь, что они могут добыть у себя в закромах».

© Александр Анатольевич Ширвиндт

Как он прав!!!

С… ОМЛЕ… Л???

НЕДОЖЕНИХИ

Мадам Берсон прихватила Межбижера за шиворот, затащила в угол двора, закрыла собой путь к бегству и стала засучивать рукава.
— Бить собралась? – горько спросил Межбижер, приученный ко всему.
— Буду! – пообещала мадам и даже не стала скрывать: — Сильно!
— За почему?
— За то, что на мене жениться не хотишь!
— Я то за… — огорошил ее Межбижер, — но Герцен…
— Шо Герцен? – не поняла мадам.
— Ревнует… — начал, было, Межбижер, но замолчал.
— Говори! – загорелась мадам.
Но Межбижер отрицательно замотал головой.
— Говори шлимазл! – осерчала мадам.
Но Межбижер молчал, как дохлая тюлька.
— Убью! – усугубила ситуацию мадам.
— И что?
Тогда мадам сдалась и показала ему рубль. Но подлец-Межбижер только сплюнул ей под ноги. В другие времена такой поступок сулил бы немедленную, но очень болезненную смерть. Тут даже к гадалке тете Симе не ходи. В другие времена… А тут…
— Пять! – потребовал Межбижер.
Пришлось раскошелиться. Ибо Герцен вам не какой-то мусорный шлимазл типа Межбижера, а самый завидный жених от Греческой до Малой Арнаутской!
Спрятав пятерку в потайной карман кальсон, Межбижер выдал тайну:
— Ревнует Герцен. Но боится признаться. Он стеснительный…
Такая ценная информация пятерки, конечно, стоила. Мадам вынула еще рубль, безропотно отдала Межбижеру и попросила – попросила! — передать Герцену, чтоб не ревновал, а, наоборот, надеялся.
Рубль Межбижер прятать не стал, а просто понес к воротам, как флажок.
— Межбижер, вы таки разбогатели? – первой заметила валюту тетя Аня.
— Немножко!
— И за где?
— Мадам Берсон выделила! – не стал врать Межбижер.
— За почему? – поразилась тетя Сима.
— За так!
— Наглый ложь! – взвыли соседи, хорошо знавшие мадам.
— Не утомляйте мне уши, — обиделся Межбижер, — мадам вообще все мои желания выполняет.
— Все?
— Все! – подтвердил Межбижер. – Могу поспорить!
— На скольки?
— На рубль! Но с каждым!
Ничего себе! Каждый из граждан рисковал рублем, а Межбижер минимум шестью. Посовещались. Решили спорить. Оставалось определить предмет спора.
— А пусть выйдет во двор голая! – предложил Камасутренко. Он, как вы знаете, фамилии соответствовал.
Но дамы возражали. Так что сошлись на пижаме.
Поспорили…
И Межбижер порысачил к мадам.
— Я все передал, — сообщил он, запыхавшись, — Герцен, таки, почти счастлив!
— Почти?
— Ну, да! Его волнует фигура!
— Какая фигура?
— Твоя! Бэдра… — сообщил Межбижер, потом подумал и, с сомнением, добавил: — и талия…
— И что?
— В почти приличном виде! – успокоил ее Межбижер. – И во дворе!
— А если не понравится? – застеснялась мадам.
— Как можно? – успокоил ее Межбижер.
— А как я узнаю?
Но у Межбижера ответ был готов:
— Он пошлет воздушный поцелуй!
О, это было выше всяких надежд мадам.
— При всех?
— Можно, но трудно…
Так мадам разорилась еще на два рубля.
Уточнили детали. Мадам сидит у окна и ждет. На балкон выходит Герцен, а в партер, то есть, во двор соседи. Мадам в пижаме под халатом выходит в центр двора, снимает халат, два раза вращается вокруг себя, надевает халат и смотрит на Герцена. Тот посылает ей воздушный поцелуй. Мадам уходит.
Решив вопрос с мадам, Межбижер побежал к Герцену.
— Герцен! Беда!
— Вус? – неприветливо спросил Герцен. Он как раз слушал по «Свободе» стихи Цветкова.
— Мадам Берсон спрыгнула с ума!
— И?
— Она раздевается и начинает смотреть на человека. Если он не посылает ей воздушный поцелуй, она идет его убивать!
— Да? – не заинтересовался Герцен.
— Да, но сегодня она объявила, что хочет смотреть на вас!
Это меняло дело!
— Я не выйду! – испугался Герцен.
Тогда Межбижер с большим сомнением посмотрел на фанерную дверь Герцена. И тот осознал. И задал свой коронный вопрос:
— Что делать?
— Выйти! Посмотреть! Послать поцелуй! – практически скомандовал Межбижер. В самом деле, какой-то фальшивый поцелуй и жизнь спасена. Обо что речь! Короче, договорились.
И Межбижер погнал к воротам.
— Пошли!
— Куда?
— На мадам зырить! У нее, кстати, шуры-муры с Герценом!
Толпа ахнула:
— Не могет быть!
— Спорим? – обрадовался Межбижер. Но поспорили только тети Аня и Сима.
В общем, все пошли во двор. Глядят, а Герцен на балконе стоит. Тоскует…
А, что я вам буду все пересказывать? Сами все знаете. И читали прямо тут. Короче, разбогател Межбижер невиданно. О новых штанах всерьез думать стал… Но не дали! Сперва пришла мадам и стала вымогать продолжения любви. Межбижер неуверенно обещал…
— Смотри мне! – пригрозила мадам и ушла.
Зато пришла тетя Сима и открыла душу. За срыв счастья мадам Берсон она готова была расстаться с десяткой.
Десятку Межбижер взял, крепко спрятал, а потом стал учить.
— Ты ж гадалка! Нагадай мадам свадьбу с Герценом!
— Отдай десятку! – огорчилась тетя Сима.
— А еще нагадай, что мадам умрет сразу после свадьбы!
Тетя Сима радостно умчалась.
Мадам Берсон резко как-то охладела к Герцену. Но стала опять поглядывать на Межбижера. Вполне приличный человек. И, видать, со средствами. Штаны, вон, новые купил.
Александр Бирштейн ©