110 лет со дня рождения Аркадия Райкина. Десятилетиями огромная страна шутила цитатами из его номеров, с его интонацией. Это было то, что сейчас называют мемами, но источников для них имелось куда меньше, а авторство их могло обойтись куда дороже. И обходилось: свои инфаркты он получал после выволочек в высоких кабинетах на Старой площади или в Смольном, а то и прямо там.

То, что этот интеллигентный еврей, в детстве учившийся в хедере, стал фактически одним из творцов советского фольклора и был популярнее назначенных звезд, страшно возмущало партийное начальство и номенклатурных патриотов, многие из которых узнавали в созданных им образах себя. Они травили его со всей силой, на которую были способны: кто – запретами на выступления в столицах, бойкотом СМИ, снятием номеров, а кто – доносами в инстанции и антисемитскими оскорблениями в его адрес (тогда популярных артистов забрасывали письмами).

Никто и никогда не забывал Аркадию Исааковичу его еврейства – ни поклонники, ни хулители, ни антисемиты, ни сами евреи (в раскрытых уже партийных документах докладывалось, что значительная часть публики на его выступлениях – лица еврейской национальности). Но для того, чтобы делать то, что он делал, с той самоотдачей, смелостью и настойчивостью, с которой он делал, рискуя собой, надо было чувствовать органичную принадлежность к русскому, тогда советскому народу, быть русским артистом и гражданином и дорожить этим. Всей своей жизнью, творчеством, верностью миссии Райкин доказал эту органичную принадлежность. И ответная любовь публики свидетельствует о признании этой принадлежности. Он был любим, потому что был своим – больше, чем те свои, которые его честили за «антисоветчину» и инородство.

Точно то же самое произошло потом с Михаилом Жванецким, абсолютно неслучайно выросшем в гнезде Райкина и выпорхнувшего из этого гнезда для всенародной популярности. Точно так же народ заговорил словами этого еврея, и уже его фразы и интонации стали формировать русский фольклор. Свято место пусто не бывает, хотя не хватает нам обоих.